Публикуемый ниже материал представляет собой транскрипцию отдельного листа из архивно-следственного дела Фарфоровского Владимира Дмитриевича¹, хранящегося в Пермском государственном архиве новейшей истории (ПермГАНИ. Ф. 641/1, оп. 1, д. 14947, л. 51, 51/об). Лицевая сторона листа представляет собой бланк протокола допроса с отпечатанными типографским способом графами; оборотная сторона листа содержит текст, написанный от руки. Материал представляет собой протокол допроса от 17 мая 1931 года заключенного Шаламова В. Т., работавшего на указанную дату заведующим учетно-распределительной частью  (УРЧ) Северного района Управления Вишерского исправительно-трудового лагеря (УВИТЛ). Допрос производил уполномоченный следственной части информационно-следственного отдела (ИСО) ОГПУ А. Касумов. Сохранены орфография и сокращения подлинника.

Публикуется впервые. Публикация С.Ю. Агишева.

1931 г. Мая 17 дня. Я, уполном. следчасти И.С.О.

УВИТЛ ОГПУ Касумов допросил в качестве свидетеля

Нижепоименованного заключенного который показал:

Фамилия, имя и отчество Шаламов Варлаам Тихонович

Год рождения 1907_______________________________________________________

Место рождения г. Вологда________________________________________________

Национальность русск____________________________________________________

Семейное положение женат [1]_____________________________________________

Происхождение: рабочий, крестьянин, прочий класс (подчеркнуть)

Образование: неграмотный, низшее, среднее, нез высшее (подчеркнуть).

Профессия литработник [2]_________________________________________________

Место работы и должность зав УРЧ Севрайона_______________________________

Трудовая категория 1 [3]____________________________________________________

Прежняя судимость нет.__________________________________________________

_______________________________________________________________________

Кем, когда, за что и на какой срок осужден ОГПУ в марте 1929 г. ______________

как соцвред эл. на 3 г. по делу Левой оппозиции______________________________

С какого времени в лагере 13–IV–29._______________________________________

_______________________________________________________________________

Дисциплинарные взыскания нет__________________________________________

Показания по существу дела:

Назначение на должн. зав УРЧ Севрайона получил по распор. Нач. УРО УВИТЛ.

Исполнение обязанностей вступил 19–IV–31 г. В У. Улс прибыл 17–IV–31 г.

Прием по распор. Зам. нач. р-на производился рапортами. Состояние УРЧ к моменту приема было следующим: 1) делопроизводство – хаос, много неподшитых

неразобранных бумаг, бумаги искались по памяти, что и вынудило меня спешно создать новую опись дел – произвести расшивку всех дел и новую раскладку.

2. Учет работал совершенно ненормально – отсутствовали данные чуть не на 2000 чел. (не было сведений по УРО и задержалась высылка картотеки) и никаких шагов к получению к-либо матер. с мест хотя бы с личного опроса – не делалось. Говорить о к-либо успешной оперативной работе при таком сост. учета – конечно, было нельзя, также и вести статистики – даже грубой. Мне кажется, что возможно при таком состоянии учета, что даже к-ры[4] могли проходить по рубрике «Сведений нет». Случаев таких я не знаю, но возможны. Особой картотеки к-ров, которую вполне можно было составить не было (она сделана только теперь).

3. В использовании рабсилы УРЧ не играл большой<самостоятельной> роли – переброски

людей шли по линии техчасти и только проводились через УРЧ.

Работа выявления отдельных специалистов шла самотеком – помимо УРЧ – по отдельн. именным заявкам, а в УРЧ свед. о специалистах настоящих не было. Это давало возм. и «блата» и подбора своих.

Устранить это можно было только путем квалиф. комиссий.

4. Учет движения был поставлен так, что на <нрзб.> не хватило 17 чел. – по выяснении оказалось, что большая часть их не один месяц назад убыла в УВИТЛ и т. п. Правда, в этом особенной вины со стороны УРЧ нет, т. к. плохо и неверно сообщали участки.

5. На загруженность аппарата к-рами в части счетной и санитарной я указывал в рапорте, копия которого имеется у Вас. Есть также к-ры и на хоздолжностях. Как, кем и когда они были назначены – установить по делам УРЧ нельзя.

<подпись В. Т. Шаламова>

Допросил <подпись Касумова>

Согласно базе данных «Жертвы политических репрессий. Территория Пермского края 1918- 1980-х гг.» (. https://www.permgaspi.ru/repress/index.php?id=29047 ), Фарфоровский Владимир Дмитриевич, 1888 года рождения, уроженец Рыбинской волости, был осужден по ст.58-10 на 5 лет ИТЛ и отбывал срок заключения в Северном заготовительном районе УВИТЛ, центром которого являлся п. Усть -Улс. Вновь арестован ОГПУ 12.06.1931 по обвинению в антисоветской агитации и антисоветской деятельности (ст.58-10, 11) и вскоре расстрелян. Об этом можно судить по дате прекращения дела 26.12.1931. Реабилитирован Прокуратурой Пермской области 29.04.2004. Более подробные сведения о В.Д. Фарфаровском – http://demetra.yar.ru/index.php/nekouzskij-rajon/istoricheskie-persony/414-farforovskij-vladimir-dmitrievich-1888-1930-novomuchenik

Как можно понять, Шаламов допрашивался в период «разработки» ОГПУ дела Фарфоровского, еще до ареста последнего. Поскольку в протоколе фамилия Фарфоровского не упоминается, очевидно, что основной интерес следователя состоял в выяснении того, как УРЧ ведет учет деятельности «каэров», т.е. контрреволюционеров. Ответы Шаламова ясно показывают ситуацию: он, недавно назначенный на должность зав. УРЧ, только начал разбираться с запущенными делами и, выполняя служебную инструкцию, все же успел составить картотеку «каэров». Очевидно, следователь был удовлетворен этим (иначе дело могло закончиться плохо и для Шаламова). Не исключено, что этот формальный по существу повод к допросу имел со стороны следователя ОГПУ и другой мотив: «прощупывание» настроений у осужденного за участие в Левой («троцкистской») оппозиции, к тому же направленного в штрафной Северный район за письмо в ЦК ВКП(б) и ОГПУ о положении женщин в лагере. Все это лишний раз свидетельствует, что Шаламов все время пребывания в Вишлаге находился под особым вниманием ОГПУ (см. Хронику пребывания В.Шаламова в Вишлаге).

Очевидно, что В.Д.Фарфоровского Шаламов не знал и никакого отношения к его печальной судьбе не имел. С другой стороны, дело Фарфаровского показывает правоту слов Шаламова (в главе «В лагере нет виноватых») о том, что «следы кровавых расправ» – «были, не могли не быть». Расстрелы по политическим мотивам, санкционированные ОГПУ, совершались тайно, в других местах. Всего на территории Чердынского (Красновишерского) района в 1929 – 1931 гг. было расстреляно… человек. (Надо бы обязательно уточнить).

Примечания

[1] В данный период Шаламов был не женат. Возможно, он желал продемонстрировать следователю свою «взрослость», поскольку документы на брачные отношения в те годы не требовались.

[2] «Литработник», вероятно, тоже употреблено для солидности в глазах следователя. Следует заметить, что литработниками в те годы назывались журналисты. В 1928 г. Шаламов некоторое время работал журналистом в радиогазете «Рабочий полдень» (см. воспоминания «Несколько моих жизней» – ВШ7, 4, 306), а в Усть-Улсе писал скетчи для «Синей блузы».

 [3] Первая трудовая категория присваивалась заключенным, которых медицинская комиссия признавала физически здоровыми.

[4] «К-ры» («каэры», от КР) – сокращенное (устное и письменное) именование «контрреволюционеров» (осужденных по ст.58-10 и другим пунктам этой статьи).